Имя сатирика и юмориста Аркадия Аверченко стало широко известно в разгар перестройки, когда в СССР начали вспоминать тех, кто был незаслуженно забыт и не оценён по достоинству. Вся «вина» Аверченко заключалась лишь в том, что он не признал Октябрьскую революцию и эмигрировал из Советской России, тем самым став, по мнению большевиков, её заклятым врагом.
Аркадий Аверченко родился в марте 1881 года, но с точной датой его рождения произошла путаница: многие источники указывают на 15 марта по старому стилю, но сам юморист в автобиографии пишет, что его рождение совпало с большим церковным праздником, так как во всю били колокола. Из этого можно сделать вывод, что речь идёт о Пасхе, которая всегда выпадает на воскресный день, а в 1881 году он пришёлся на 18-е марта. Сам сатирик пишет об этом событии в свойственной ему манере: «Ещё за пятнадцать минут до рождения я не знал, что появлюсь на белый свет. Это само по себе пустячное указание я делаю лишь потому, что желаю опередить на четверть часа всех других замечательных людей, жизнь которых с утомительным однообразием описывалась непременно с момента рождения».
До революции Аверченко работал в различных сатирических изданиях, выпускал юмористический журнал «Сатирикон», но не приняв Октябрьскую революцию, в 1920 году он решает эмигрировать. Сначала писатель попадает в Константинополь, но уже через два года покидает его, и 13 апреля 1922 года переезжает сначала в Софию, а после –
в Белград.
Однако и там сатирик задерживается ненадолго: 17 июня 1922 года Аверченко перебирается на постоянное место жительство в Прагу, где и проводит последние годы жизни, снимая номер в отеле «Злата гуса» на Вацлавской площади.
В 1923 году в берлинском издательстве «Север» выходит сборник его эмигрантских рассказов «Записки Простодушного». Жизнь вдали от Родины, от родного языка была очень тяжела для Аверченко. Этому были посвящены многие его произведения, в частности, рассказ «Трагедия русского писателя».
В Чехии Аверченко сразу же приобретает популярность: его творческие вечера пользуются шумным успехом, а многие рассказы переводятся на чешский.
Работая в известной газете Prager Presse, Аркадий Тимофеевич пишет много искромётных и остроумных рассказов, в которых всё же чувствуется ностальгия и огромная тоска по старой России, навеки канувшей в прошлое.
В 1925 году, после операции по удалению глаза, Аркадий Аверченко серьёзно заболел. 28 января его почти в бессознательном состоянии положили в клинику при Пражской городской больнице с диагнозом «ослабление сердечной мышцы, расширение аорты и склероз почек».
Спасти его не смогли, и утром 12 марта 1925 года он умер.
Аверченко похоронен на Ольшанском кладбище в Праге.
Последней работой писателя стал роман «Шутка Мецената», написанный в Сопоте в 1923 году, а изданный в 1925 году, уже после его смерти. Аркадий Аверченко мечтал вернуться на родину, но скорей всего, прекрасно осознавал, что это невозможно из-за нового коммунистического режима, который юморист не мог признать, поэтому в своих произведениях он ностальгировал по дореволюционной России, а советскую власть безжалостно высмеивал.
Многих читателей, привыкших к сегодняшней «жёлтой прессе», несомненно интересует личная жизнь сатирика, но мы вынуждены их разочаровать: во-первых, в бытность Аверченко не было подобных бульварных изданий, которые подсматривали за знаменитостями в «замочную скважину», буквально преследуя их по пятам, а во-вторых, официально он не был женат, хотя, безусловно, пользовался успехом у представительниц слабого пола. Судя по его рассказам, писатель хорошо относился к детям, хотя собственных отпрысков не имел. Интересно, что многие люди автоматически переносили профессию Аркадия Тимофеевича на обычную жизнь, что порой приводило к анекдотическим ситуациям:
«Меня однажды очень обидели слова моего друга, писателя, с которым мы встретились на каких-то похоронах… Увидев меня, он подошел и сурово спросил:
— Зачем вы здесь?
— А почему же мне не быть здесь?!
— Гм. Что же здесь смешного?!»
Само появление писателя на похоронах изначально было воспринято как скверный анекдот и неостроумная шутка, но Аверченко сумел и этот факт обратить в свою пользу, блестяще высмеяв данную ситуацию в очередном рассказе. Сатирик довольно скромно относился к своему дару и никогда его не выпячивал: «Несколько дней подряд бродил я по Петербургу, присматриваясь к вывескам редакций — дальше этого мои дерзания не шли. От чего зависит иногда судьба человеческая: редакции «Шута» и «Осколков» помещались на далеких незнакомых улицах, а «Стрекоза» и «Серый волк» в центре… Будь «Шут» и «Осколки» тут же, в центре, — может быть, я бы преклонил свою скромную голову в одном из этих журналов. Пойду я сначала в «Стрекозу», — решил я. — По алфавиту. Вот что делает с человеком обыкновенный скромный алфавит: я остался в «Стрекозе».
Юмориста недаром называли королём смеха и сравнивали с Чеховым: некоторые его рассказы можно было использовать в качестве учебного пособия, например, «Искусство рассказывать анекдоты», где очень наглядно показано, как не надо рассказывать анекдоты. Задолго до Дейла Карнеги у Аверченко появился цикл рассказов под названием «Пантеон советов молодым людям, или Вернейшие способы, как иметь успех в жизни».
«Дюжина ножей в спину революции»
Этот цикл рассказов, объединённых общим замыслом, является одним из ярких произведений Аркадия Аверченко. В нём он сравнивает жизнь в дореволюционной и в советской России, и, как вы прекрасно понимаете, отнюдь не в пользу последней. Октябрьскую революцию сатирик воспринимает как чудовищную ошибку и спрашивает:
«Разве та гниль, глупость, дрянь, копоть и мрак, что происходит сейчас,- разве это революция? Революция – сверкающая прекрасная молния, революция – божественно красивое лицо, озарённое гневом Рока, революция – ослепительно яркая ракета, взлетевшая радугой среди сырого мрака!.. Похоже на эти сверкающие образы то, что сейчас происходит?».
Цикл состоит из предисловия и двенадцати рассказов:
В рассказе про рабочего Пантелея Грымзина Аверченко описывает его жизнь до и после революции, после чего делает неутешительный вывод: «Эх, Пантелей, Пантелей… Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!.», имея в виду, естественно, революцию.
«Новая русская сказка» представляет собой современный вариант «Красной Шапочки», но в ней появляется новый персонаж – «Заграничный мальчик» (Лев Троцкий), который не только сбивает доверчивую девочку с верного пути, но и подстрекает к разным преступлениям, сваливая вину на бедного Волка. Очень трогательным стал рассказ «Трава, примятая сапогом», где автор показывает, как из-за войны маленькая девочка мгновенно взрослеет: вместо того, чтобы играть в куклы, она рассуждает о совершено взрослых вещах: «Скажи, неужели Ватикан никак не реагирует на эксцессы большевиков?».
В рассказе «Короли у себя дома» изображены два вождя революции – Ленин и Троцкий, но весьма оригинально: первый – в женском образе, а второй – в мужском, намекая на то, что главным в революции был именно Троцкий, а не Ленин. Здесь автор хочет показать разницу между «парадной» стороной жизни и «внутренней», находящейся за Кремлёвской стеной. Апофеозом цикла становится заключительный рассказ «Осколки разбитого вдребезги», где Аверченко приходит к неутешительному выводу: как нельзя склеить разбитую вдребезги хрустальную вазу, так невозможно и вернуть прежнюю жизнь. Возможно, сатирик чересчур её идеализировал и необъективно восхвалял, ведь не всем в России одинаково хорошо жилось до революции, но, видя новые порядки, он считал должным обращать на них внимание и критиковать в свойственной ему формах памфлета и фельетона.
«Шутка мецената»
Обычно Аверченко считают мастером малых форм, но в его творчестве есть роман «Шутка мецената», посвящённый жизни в дореволюционной России. Действие романа происходит в дореволюционном Петербурге, в 1910-х годах. Вся «соль» «Шутки» заключается в том, что благодаря розыгрышу и при помощи определённой пиаровской «раскрутке», абсолютный бездарный поэт становится «звездой» первой величины.
Если вы читали роман Юрия Полякова «Козлёнок в молоке», то заметите не только схожесть сюжетов, но и проследите главную мысль, которая проходит «красной нитью» в обоих романах: имея определённые ресурсы, очень легко обмануть публику, подсунув ей вместо бриллианта обыкновенную стекляшку, и заставить поверить читателей в псевдоталант модного автора. «Шутка мецената» по-прежнему актуальна и в наше смутное время, когда всё решается за счёт больших денег и связей. Невинная шутка богатого прожигателя жизни сначала оборачивается фарсом, а затем трагедией, так как его бросает жена, уйдя к молодому «таланту».
Аркадий Аверченко в воспоминаниях современников
Вот, что вспоминает о своём друге Пётр Пильский: «Мой глаз приятно подмечал в Аверченке ту мягкую естественную, природную воспитанность, которая даётся только чутким и умным людям. Его очарование в обществе было несравнимо. Он умел держать себя в новой и незнакомой среде легко, в меру свободно, неизменно находчивый, внимательный, ясный, равный и ровный со всеми и для всех. Это большое искусство, им может владеть только талантливая душа, и Аверченке был дан дар пленительного шарма. Он покорял. Но рядом с этой весёлостью, внешней жизнерадостностью теперь в его отношение к людям вплелась ещё одна заметная нить: он был внимателен и заботлив к другим. Последний раз мы пообедали в «Золотом льве», там же, где он остановился. Всё было уже уложено. Чемоданы стояли внизу, в передней. Поезд отходил в шесть вечера.
Мы поехали на вокзал и там простились.
Смеясь, он, между прочим, сказал мне:
— Лучший некролог о тебе напишу я.
И шутливо прибавил:
— Вот увидишь.
— Подожди меня хоронить, — ответил я. — Мы еще увидимся.
Но увидеться было не суждено, и некролог пришлось писать не ему обо мне, а мне о нём.»
Аркадий Обухов вспоминал: «Характерный штрих для Аверченки – человека, вечно молодого, мальчишески-дурачливого. Спасаясь от большевиков, где-то около Севастополя, он попал на миноносец, на котором было, по его словам, три моряка, семь гимназистов и два испуганных человека. Аверченке предложили «пост» хозяина миноносца.
— Вот, знаешь, где я получил настоящее удовольствие!
В течение двух дней я был заправским капитаном самого настоящего миноносца! Это, брат, тебе не фельетоны писать…»
Самое парадоксальное, что талант этого яркого сатирика высоко оценил и ещё один его современник – В. И. Ленин: «Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять.», хотя, как вы помните, Аркадий Аверченко неприглядно и обидно вывел вождя мирового пролетариата в женском образе.
Ценность писателя выражается в том, чтобы о нём помнили и читали его произведения после смерти. В этом плане у Аверченко всё хорошо, хотя ещё 10 лет назад в интернете почти не было его сочинений. Надеемся, что читатели захотят поближе познакомиться с творчеством Аркадия Аверченко – одного из лучших сатириков двадцатого века!
Евгений Кудряц
«Чехия сегодня»
Опубликовано в №171/2013