Имя этого человека золотыми буквами вписано в военную историю СССР. Всю свою сознательную жизнь он отдал служению Родине. Николай Семёнович Сиворин — один из немногих людей, от кого зависела безопасность и спокойствие страны: шестнадцать лет его жизни были посвящены самой ответственной задаче — созданию и поддержанию боеспособности ядерного щита.
Николай Семёнович имеет звание генерал-майора, занимал должность главного инженера министерства общего машиностроения. Он работал и дружил с крупными советскими учёными в области ракетостроения: с Сергеем Королёвым, Валентином Глушко, Виктором Макеевым, Всеволодом Абдуевским, Михаилом Решетнёвым и другими. Ему шлют поздравительные телеграммы первые лица России Дмитрий Медведев и Владимир Путин.
В книге, посвящённой 45-летию ракетных войск (РВСН), автор Александр Ряжских так написал о Николае Семёновиче: «…Это очень светлая личность, человек высокой культуры и интеллигентности, беспредельно честный, принципиальный, корректный… Его знания, опыт военпреда в обработке и серийном производстве ракет внушают уважение. Это профессионал, прошедший большую суровую школу…»
Сегодня Николаю Семёновичу 90 лет, но он прекрасно выглядит — сказывается хорошая физическая подготовка: до семидесяти шести лет занимался «моржеванием», каждое утро совершал пробежки на свежем воздухе. И теперь прогулки на природе — одно их любимых занятий генерала.
Корреспондент ПТ Мария Урсул побывала в гостях в семье Сивориных, где побеседовала с главой семьи, его супругой — замечательной женщиной, надёжной спутницей жизни Лорой Павловной и дочерью Инной.
Николай Семёнович, Вы стали военным, продолжая семейные традиции?
Да, я — потомственный военный. Мой отец был военным, служил ещё в царской армии. Он прослужил двадцать пять лет, одиннадцать из них — в охране государя-императора, и вышел в отставку ещё перед революцией.
У самого Николая II? Как же Вашей семье удалось выжить в сталинское время?
Моей сестре, которая старше меня на двадцать лет, удалось скрыть этот факт биографии нашей семьи. Она уничтожила все старые семейные фотографии, на которых отец изображён в кругу царской семьи. Полк отца охранял царскую семью, был расположен в Варшаве. А в 30-е годы семья всё же была внесена в список на раскулачивание, и мама со дня на день ждала, когда придут и за нами. Но спасло нас то, что в это время вышла статья Сталина «Головокружение от успехов», и раскулачивание прекратилось.
Но Вы появились на свет гораздо позже?
Да, я родился уже после революции, родителям было уже под пятьдесят, я был последним ребёнком в семье. К тому времени родители перебрались в деревню, построили там дом, где я и появился на свет.
Не зря ведь говорят, что поздние дети талантливы, судя по Вашему вкладу в создание и развитие ракетной обороны. Где Вы учились?
Сначала я закончил семь классов Ермоловской средней школы. Затем поступил в машиностроительный техникум Омска. Нашими преподавателями были профессоры из Москвы и Ленинграда, сосланные в Омск, поэтому знания нам давались на очень высоком уровне. Когда после окончания техникума я поступил в московский Станко инструментальный институт, то понял, что всё, что преподают, мне знакомо, все эти знания я уже получил в техникуме.
Инна, дочь: Везде, где папа учился, у него были только отличные оценки, красные дипломы.
Как же Вы стали военным?
Это было предвоенное время, со всех студентов, которые обучались в вузах, сняли «бронь», и после первого курса я попал вместе с другими студентами в армию. В то время действовало сталинское распоряжение 39-го года о мобилизации: была сложная политическая обстановка, в Европе уже шла война, Гитлер захватывал новые территории.
Когда прослужил два года в армии, началась война, но меня на фронт не отправили, а оставили на базе под Москвой восстанавливать оружие. У меня уже было инженерное образование, поэтому сразу присвоили звание лейтенанта. Пришлось не только работать, но и руководить.
И воевать пришлось?
Работали мы днём и ночью, жили прямо в цеху. Ремонтировали разбитое, искорёженное оружие, поступавшее с фронтов: пушки, пулемёты, автоматы. Чинили всё и отправляли обратно на фронт.
Мы же и защищали эту базу. Когда немцы оказались под Москвой, вплотную подобрались и к нашей базе, человек пятьдесят даже смогли проникнуть к нам, и мы приняли бой. Мне пришлось руководить артиллерийским расчётом.
Мы все защищали предприятие, вплоть до уборщицы. Бой был серьёзный. Тогда меня контузило, я попал в госпиталь. Но враг был отброшен, и до самого окончания войны нога фашиста не ступила на территорию нашей базы.
Что после госпиталя?
После госпиталя я получил назначение в Тулу, где всю войну производили оружие для фронта. А потом, в 1945-м году, служил адъютантом у одного генерала, который посоветовал мне поступить в военную академию. Так я стал курсантом артиллерийской академии им. Дзержинского, сейчас она носит имя Петра Великого.
И там тоже были все «пятёрки»?
Да, учился я хорошо, закончил академию с красным дипломом. После окончания, в 1952 году, начальник кафедры настаивал, чтобы я остался преподавать на кафедре, но весь наш курс был направлен на развитие ракетной промышленности. В связи со сложившейся международной ситуацией страна взяла курс на развитие ракетостроения. Развивалась военная промышленность, нужны были специалисты.
О Вас упоминается во многих книгах, посвящённых советскому ракетостроению. Что Вам помогло стать ракетостроителем? Это ведь была одна из самых закрытых отраслей, впрочем, она такой и сейчас осталась.
После окончания учёбы в академии им. Дзержинского я был распределён в ГУРВо (Главное Управление Ракетных войск). Правда, начальник кафедры настаивал, чтобы я остался преподавать в Академии, но в связи со сложившейся напряжённой международной обстановкой правительством страны был взят старт на ракетостроение. Поэтому весь наш курс был направлен на развитие ракетной промышленности. И только после работы в ГУРВо меня, как специалиста в ракетной области, направили на ракетостроительный завод в Оренбург. Я был назначен районным инженером военного представительства оренбургского завода.
Здесь Вы и получили первый опыт военного представителя?
Да, потом пришлось реализовывать его в Днепропетровске. А случилось вот что. При испытании одной из ракет в 1960 г. произошло ужасное ЧП — ракета взорвалась прямо на стартовой площадке. В результате аварии погибли 125 человек, среди которых были крупные специалисты, военачальники. Знаменитый талантливый конструктор Михаил Кузьмич Янгель получил тогда инфаркт. И меня назначили в Днепропетровск делать ту же ракету. В моём подчинении находилось 42 тысячи человек, из них 12 тысяч – сотрудники конструкторских бюро. Я исполнял должность районного инженера военного представительства на заводе и КБ (конструкторском бюро). Главным конструктором КБ был Янгель Михаил Кузьмич, то есть, он был первым лицом, директор завода, Александр Максимович Макаров — вторым, и я – третьим.
Как Вам удавалось руководить таким количеством народа?
Меня боялись все, но в то же время уважали. Хотя я никого не увольнял, ни на кого не кричал, не повышал голоса, а просто требовал от людей чёткого выполнения своих обязанностей и соблюдения жёсткой дисциплины. Иначе было нельзя, ведь государство тратило миллионы на изготовление ракет, и я исходил из того, что надо бережно и внимательно относиться к оборудованию и ответственно выполнять порученную работу. А работать приходилось много, и в выходные, и допоздна – заменить было некому.
Именно поэтому наши ракеты — лучшие в мире?
Большая заслуга в этом, конечно же, принадлежит Михаилу Кузьмичу Янгелю. Он разработал самую сильную ракету, которая до сих пор является лучшей, пока никто в мире не повторил, не создал ничего подобного. Янгель – он абсолютный гений, и мы сделали такую ракету, что мир ужаснулся, ведь ракета весом 211 тонн в заправленном состоянии была абсолютно дееспособна. Она была испытана и показала свои превосходные качества. Созданные двигатели у нас Америка покупала, но у них не получалось сделать такие ракеты.
Как у Вас складывались отношения с Михаилом Кузьмичом?
Янгель готовил меня к тому, чтобы я стал его преемником. Мы с ним не только работали, но и лично дружили. Но, к сожалению, он безвременно ушёл из жизни, и после смерти Михаила Кузьмича меня перевели в само министерство, где я уже отвечал за боеспособность ядерного щита страны.
Вы постоянно были на ответственных постах, работали день и ночь, где же Вы нашли свою супругу?
Это случилось тогда, когда я был направлен в Оренбург, там мы и познакомились. Лора Павловна приехала туда как молодой специалист после окончания Ленинградского авиационного института. Я был её руководителем.
Помните, как познакомились?
Помню очень хорошо: я пришёл в цех, а там остальные болтают, она одна работала. Как подойти – не знаю. Ну, подошёл первый раз, что-то спросил по работе, потом другой раз, а в третий раз поговорили о работе, а затем набрался смелости и спросил: «Можно Вас в кино пригласить?»
Лора Павловна: И я ответила «да». Когда мы стали общаться, я удивлялась, насколько это эрудированный и умный человек. Мне тогда все знакомые говорили: «Лора, Вы счастливая». Я, как у Райкина – «10 лет с открытым ртом» готова была его слушать. Но зато в бытовых вопросах я, хоть и намного младше была, соображала лучше уже тогда.
А каким Николай Семёнович был отцом?
Инна, дочь: Сколько я себя помню, он никогда не повышал голоса, не был грубым. Но мог сказать спокойным голосом, ледяным тоном, и у меня мурашки пробегали по коже. Думаю, то же было, наверное, и с подчинёнными. Зато за отцом я всегда была, как за каменной стеной — при поступлении в медицинский институт он помогал мне готовиться к экзамену по физике, да так, что удивлялся сам преподаватель из МИФИ: генерал владеет такими глубокими знаниями (когда помогал мне решать самые сложные задачи)! «Таких генералов я уважаю», — сказал он тогда.
Как жилось дочери генерала?
Инна: В те времена до звания генерала надо было дослужиться. Сколько я себя помню, мы никогда не жили супербогато. Родители никогда не использовали своё служебное положение. Отец всегда работал при министерстве, был начальником главка, главным инженером при министерстве, но прожил свою жизнь правильно.
Кто ваши друзья?
Николай Семёнович: Я до сих пор дружу с товарищем, с которым мы познакомились ещё в институте, до войны. Это – Михаил Германович Рейнберг, он происходит из рода знаменитых инженеров и врачей. Его дядя был лечащим врачом Сталина. Ему, как и мне, 90 лет, и мы сохранили тёплые отношения.
Лора Павловна: У нас много друзей среди дипломатов, академиков — это и академик Судаков Константин Викторович и его семья, и дипломат Курбатский Михаил Петрович, и врач Попов Виталий Григорьевич, тоже академик, и военный Деревянко Григорий Иосифович, и инженер Рыжиков Вадим Алексеевич. В Днепропетровске у нас остался очень широкий круг знакомых, и он не замыкался только работой. Сейчас много друзей в музыкальной среде.
А вы давно в Чехии?
Мы здесь уже пять лет, приехали к дочери и остались с ней.
«Пражский телеграф». Материал был напечатан в номерах №№ 95, 96 в феврале 2011 года.
Примечание
Николай Семёнович Сиворин родился в 1920 году в д. Ермолово Рязанской области. Окончил машиностроительный техникум в Омске, Военную артиллерийскую академию им. Дзержинского. Генерал-майор, ветеран Великой Отечественной войны. Награждён множеством наград, среди которых — медаль «За боевые заслуги», Орден Красной звезды, «Победа над Германией», Орден Октябрьской революции, Трудового Красного знамени и многие другие.
Ушел из жизни 9 декабря 2016 года. Похоронен на Ольшанском кладбище в Праге.