На пороге 2011 года президент Клаус пожелал чехам, чтобы он был «более спокойным и обнадеживающим, чем годы минувшие». Тогда и ему казалось, что только что выкарабкавшаяся из колдобины глобального кризиса страна вступает в полосу экономической и политической стабильности. Однако, когда по происшествии 365 дней чехи занялись «подсчётом цыплят», всё выглядело иначе. Год получился скандальным, полным коррупции, нервозного ожидания экономического спада и всеобщего подорожания, связанного с проводимыми реформами.
Политические распри
Правоцентристское правительство республики, созданное правящей коалицией трёх партий ODS (Гражданские демократы), TOP 09 (часто называемой ODS «б») и VV («Дела общественные» или ODS «в»), с самого начала взяло курс на проведение жёстких экономических реформ. Пугалом был растущий государственный долг и всё та же провалившаяся в долговую яму Греция, которая «помогла» правым партиям Чехии победить на предыдущих выборах. Опираясь на ощутимое большинство в парламенте (118 мандатов из 200), они игнорировали требования оппозиции о необходимости широкой дискуссии относительно планируемой пенсионной реформы и пересмотра социального и налогового законодательства.
Но социальным демократам и, главным образом, недовольным профсоюзам удалось вывести на улицы людей. Победой закончился протест врачей, требовавших повышения зарплаты, и президент впоследствии окрестил их «группой давлений».
Рейтинг правительства с начала года неуклонно падал. К этому добавились распри в самом коалиционном лагере, когда зашаталось её наиболее слабое звено — «Дела общественные». Депутат этой партии Кристина Кочи обвинила неформального лидера VV Вита Барту во взяточничестве, и её обвинение поддержали ещё два депутата, давшие полиции показания, что Барта стремился их скоррумпировать. Два Министры Йон и Барта – руководители «белок – веверок» (так из-за двух VV в названии прозвали «Дела общественные»), в результате ушли в отставку. Представители TOP 09 ополчились как на «белок», так и на ODS, подозревая их министра обороны Вондру в коррупции. Социал-демократы стали требовать отставки правительства Петра Нечаса и новых выборов. Одно время казалось, что этого не миновать. Но тут вмешался Вацлав Клаус, вызвавший «на ковёр» лидеров всех коалиционных партий и добившийся того, что они разошлись полюбовно.
Весенняя попытка оппозиции выразить правительству недоверие в парламенте закончилась неудачей. Снова подтвердилось, что ворон ворону глаз не выклюет: цели, преследуемые коалицией, оказались выше междоусобиц между ними, которые ещё не раз вспыхивали в течение года, но так же быстро затухали.
Народ безмолвствовал
Несмотря на явную нелюбовь большей части народа, правительство внесло в парламент ряд законопроектов, которые отменяли или урезали некоторые социальные льготы, в частности, инвалидам, по новому формировали принципы пенсионного обеспечения и вводили более высокие платежи в области здравоохранения и ставки НДС, что в итоге означало всеобщее подорожание. Из-за повышения ставки налога на добавленную стоимость три четверти чехов ныне собираются ограничить свои расходы. Некоторые компенсации ряду категорий граждан не могли смягчить последствий, выпавших на долю среднего класса.
Оппозиция трубила в трубы, била в барабаны и прибегла в парламенте к обструкциям, чтобы затруднить принятие законов, но осенью правящая коалиция объединила 14 законов по проведению реформ в один пакет, что затруднило возможность протестов, и законы были приняты. Странно, но народ при этом безмолвствовал, то есть инертно созерцал, как ему затягивают пояса. Опросы общественного мнения, правда, сигнализировали о его недовольстве: треть чехов пришла к выводу, что им жилось лучше при старом режиме, и только четвёртая часть утверждала обратное. Катастрофически упало доверие парламенту: согласно декабрьскому исследованию агентства STEM, он пользуется поддержкой только 16 процентов опрошенных – это самый низкий уровень за всю историю существования самостоятельного чешского государства.
Низкая протестная активность чехов по сравнению с народными волнениями в Греции, Испании, США и других странах означает одно: степень обнищания не достигла ещё своего апогея, худо-бедно, но жить можно, успокаивает себя основная масса, привыкшая критиковать власти лишь в кабачке за кружкой пива или в Интернете. Но к концу года уже 40% чехов отнесли себя к категории бедняков, и наблюдатели предупреждают, что продолжение взятого курса может привести к социальному взрыву. Надвигающийся экономический кризис и возможный распад Евросоюза, которому Чехия не хочет помочь, могут стать его катализатором.
Коррупция
Социологи установили, что девять чехов из десяти думают, что после переломного 1989 г. возникли более благоприятные условия для коррупции. Минувший год был особенно богат скандалами, связанными с этим явлением. Не проходило недели, чтобы в СМИ не появились новые разоблачения, касающиеся участков общественного и государственного распределения финансов. Коррупция поразила буквально все ступени самоуправления и власти, вскрылись кричащие случаи взяточничества и вымогательства в полиции и судах, тень подозрения пала даже на канцелярию президента.
Правительство, присвоившее себе звание борца с коррупцией, лицемерно утверждает, что публичная расчистка авгиевых конюшен, которой занимаются в основном средства информации, это его заслуга: они ведь назначили для борьбы с ней ещё одного заместителя премьера… Факты, однако, говорят о другом. Прошёл год с момента разоблачения нашумевшей аферы «ПроМоПро», означавшей для казны потерю сотен миллионов крон, а дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Появились даже подозрения, что причиной черепашьих темпов расследования является замешанный в афере министр Вондра, с которым премьеру, как видно, не хочется расставаться.
Другим кричащим случаем нежелания высшего эшелона власти довести дело до обвинения, являются преступные действия, связанные со швейцарским расследованием приватизации компании «Мостецкая угольная». Несколько лет чешские правоохранительные органы, вместо содействия усилиям швейцарских следователей, успевших заблокировать в швейцарских банках подозрительные счета (в общей сложности около 12 млрд. крон) и обвинивших шестерых чехов и одного иностранца, ставили им палки в колеса.
Прокуратура, министерства юстиции и финансов под разными предлогами затягивали расследование и просрочили возможность присоединиться к швейцарскому судебному разбирательству. Наблюдатели уверены, что эта халатность не случайна: во время суда могут всплыть другие махинации, например, при приватизации пльзенской «Шкоды», в которых замешаны, как члены нынешнего кабинета, так и до недавнего времени один из самых высокопаставленных чешских менеджеров Мартин Роман.
Гавел
Одно событие 2011 года приковало к Чехии всемирное внимание и наверняка впишется в историю: под его занавес года Чехия прощалась с экс-президентом Вацлавом Гавелом. Судя по масштабам траура, такого в Чехии не было даже при похоронах основателя самостоятельной республики Масарика. Понятно, что о мёртвых принято говорить или хорошо, или ничего. Однако, не умаляя роли Гавела, многие известные люди, даже из друзей покойного, подчеркивали, что самому Гавелу подобное возвеличение было бы неприятно. Ведь, по большому счёту, крупных политиков и общественных деятелей надо оценивать как можно более объективно. Но правительство объявило о своём намерении внести в парламент специальный закон, чествующий экс-президента. Хоронили его по католическому обряду, хотя сам Гавел к религии относился довольно отстранённо.
Когда волна эмоций схлынула, появились и первые критические оценки. Дальше всех зашёл «дореволюционный» издатель пьес Гавела в Германии Даниель Строж. По его словам, Гавел «любил поговорить о правде, но часто лгал». Например, о том, что хотел быть президентом только на протяжении переходного периода.
В действительности он «лишь хотел вывести из игры Дубчека». «Гавел воспевал любовь, но своей жене изменял, где только мог, — сказал далее Строж. — Говорил, что реституции его не интересуют, но их посредством получил миллиардное имущество. А если и произнёс слово «мир», то вскоре испортил его согласием с «гуманитарной бомбардировкой» сербов».
Не исключено, что с течением времени более трезвая оценка Гавела, как политика и драматурга, преобладает.
Андрей Фозикош