В сентябре 2011 г. в мусорном баке возле автобусной остановки «ИКЕА Зличин» Виктор, уборщик территории, нашёл бомбу. С тех пор его особа вызывает у журналистов интерес не меньший, чем его находка.
«Вы уверены, что стоит обо мне писать?» — спрашивает Виктор Радионов корреспондента ПТ Яну Гридневу.
С бомбой, впрочем, всё ясно. Она бы не унесла жизни сотен тысяч людей и не вошла бы в мировую историю как ещё один сентябрьский теракт. Журналисты и эксперты единодушно утверждают: неудавшаяся попытка атаковать мирных жителей Праги носила коммерческий характер. Этакая хулиганская выходка со стороны конкурирующей корпорации, призванная испугать покупателей самого известного в мире производителя недорогой мебели. Под вопросом – всего несколько жизней. В том числе и жизнь человека, который почувствовал запах пороха из полиэтиленового пакета, поспешил отнести его подальше от ожидающих автобуса людей и привлёк внимание службы безопасности.
Виктор работает каждый день, семь дней в неделю, поэтому наша встреча состоялась всё там же, у магазина IKEA-Zličin. «Мне на скамейках сидеть нельзя, я не на отдыхе» — говорит мой собеседник, и мы начинаем нашу долгую прогулку по автостоянке. Вот кем-то оставленный фантик, вон там секьюрити помахал нам рукой…
Виктор Радионов родился в Сибири, в Томской области, но ещё ребёнком переехал вместе с родителями на Украину, в Житомир. Возможно, это первое путешествие и определило странствующий характер его судьбы. «У меня привычка с молодости – ездить», — говорит Виктор. Перед тем как отправиться в своё второе путешествие, на Камчатку, он закончил в Житомире техникум, затем — зооветеринарный факультет университета. «Тогда у страны была острая потребность в ветеринарах и зоотехниках. Вот я и решил помочь», — признаётся Виктор.
Там же, в Житомире, он успел примерить узкие одежды советского журналиста – работал в редакции, в отделе сельских новостей. «Я проработал год и мне не понравилось: столько-то зерна, столько-то свеклы — вот и всё разнообразие сельского хозяйства. Так что я ушёл», — описывает Виктор свою журналистскую карьеру.
Вернее уехал, и не близко. Как уже говорилось выше – на Камчатку. Там Виктор проработал ветеринаром 10 лет. Он рассказывает: «Я был любителем ветеринарных новшеств. Начертил и сконструировал собственный стол для кастрации, который во много раз облегчил работу мне и коллегам. Хотя позже оказалось, что такой стол уже кто-то придумал до меня. Но какая разница…».
Впрочем, на Камчатке он попробовал себя и на другом поприще: выходил в море на рыбацкой лодке. К тому времени у Виктора за плечами уже были два года службы на военном флоте. Команда рыбаков провела полгода в северных водах, но выгодно продать улов не удалось. Виктору никогда не было страшно в открытых водах. Штормы его не смущали, но оставаться на одном судне, словно в тюрьме, долгие месяцы – тяжело. Как и на журналистике, на море мой собеседник поставил крест. С мировой карты, тем временем, исчезало красное пятно СССР. «Я решил, что за всем этим беспорядком мне лучше наблюдать из дома», — поделился со мной Виктор.
После 10 лет на Камчатке наш герой вновь возвращается на Украину и вновь меняет сферу деятельности: работает в Управлении сельского хозяйства. Оценить прелести и недостатки государственной службы он не успел, вмешалась судьба – его сократили.
В странах бывшего СССР бушуют девяностые, и перед Виктором, к тому времени уже женатым человечком с детьми, встает необходимость кормить семью. Он вновь отправляется в путешествие. Теперь на юг — в Израиль. «Там было тепло, мне нравилось. Я работал на стройках и в ресторанах. Евреи – прекрасные люди. Я выучил иврит, правда только разговорный, и до сих пор с удовольствием общаюсь на нём, если выпадает такая возможность», — вспоминает наш герой.
Виктор, как квалифицированный ветеринар, на западе не был никому интересен. Но на деньгах не пишут, как они зарабатывались, на деньги покупают молоко и хлеб, на них учат детей. Поэтому он продолжал зарабатывать неквалифицированным трудом – участь, знакомая многим эмигрантам постсоветской волны. Ценность их образования и опыта серп и молот унесли с собой на страницы учебников истории.
За Израилем последовала Италия, а теперь, вот уже шесть лет – Чехия. В Праге Виктор даже попробовал устроиться в ветеринарную клинику, но нужно было подтверждать диплом, а перед ним стояла острая необходимость зарабатывать деньги. Сам Виктор так говорит об этом: «Я и не чувствовал себя правильным человеком для такой работы. На Камчатке норки – были, коровы – были, олени – были, но собак и кошек там не было. Так что это уже совсем другая история».
Виктор не часто думает о той бомбе. Говорит, что на его жизнь случай на остановке никак не повлиял: «Я, конечно, очень рад, что так всё сложилось и никто не погиб, но я никакой не герой. Просто почувствовал, что в этом пакете что-то странное и отнёс его подальше от людей. Как ещё я мог поступить?» Впрочем, IKEA, кажется, согласна, что Виктор не совершил ничего особенного в тот пятничный день. Он не получил ни одной официальной благодарности, даже ни одного неформального «děkují» от представителей магазина или службы охраны. Правда, несколько раз его останавливали обычные покупатели, жали руку, называли, опять-таки, героем.
На Украине у Виктора двое взрослых детей. Его сын – врач стоматолог, дочь – фармацевт. «Странно получилось, я ведь ветеринар, а все мои дети захотели лечить людей, а не животных», — недоумевает Виктор. На вопрос, не тянет ли домой, он отвечает не задумываясь: «Конечно, я хочу домой, там у меня внук. Да я уже и наездился, пора отдохнуть. Люди теперь на Украине неплохо живут. Смотришь на одного – у него мясокомбинат, другой железобетонными конструкциями занимается, ходят по магазинам, совершают покупки. Деньги… Капитализм…». Он тоже думает начать собственно дело.
Может, выучиться парикмахерскому искусству и открыть маленький салон. Работать, наконец, только на себя и ни от кого не зависеть. «Но чего бы вы по-настоящему хотели, чем бы мечтали сейчас заняться?» — «Вообще, если бы всё отбросить в жизни, всю эту зоотехнику, я бы хотел быть музыкантом. Мне нравится приносить людям радость», — заключает Виктор.
«Пражский телеграф»