Люди против бактерий: третья мировая война?

Чешские микробиологи бьют тревогу: антибиотикоустойчивых бактерий всё больше и больше, причём в их числе как патогенные, так и условно-патогенные и непатогенные вовсе.

 

Так, врачи совместно с микробиологами в Карвине в течение нескольких лет проводили исследование, в котором оценивалась микрофлора детей в возрасте 6 недель, которые в большинстве своём в жизни ещё не сталкивались с инфекциями и антибиотиками. Результат превзошёл все ожидания: 76% нормальной (непатогенной) кишечной палочки проявило устойчивость к той или иной группе антибиотиков. А процент устойчивости нормальной флоры всегда значительно ниже, чем патогенной. Это означает, что в случае возникновения бактериальной инфекции так называемые антибиотики первого ряда (классические антибиотики) просто не окажут никакого эффекта.
Эра антибиотиков в медицине началась в 1942 году с промышленного выпуска пенициллина для лечения бактериальных инфекций. Врачи ликовали. Тяжёлые пневмонии, раневые инфекции излечивались от одной инъекции. Со временем дозировки стали повышаться, стали появляться новые антибиотики — более сильные, более эффективные, обладающие более широким спектром действия. Ожидалось, что к 60-70 годам прошлого столетия проблема инфекционных заболеваний будет полностью решена с помощью антибиотиков.

Не на жизнь, а на смерть

Но бактерии не смирились с таким положением. Они, древние эволюционные формы, нашли возможность выживать и в такой борьбе. Стал развиваться механизм устойчивости к антибиотикам за счёт быстрой изменчивости, использования накопленного опыта и выработки всё новых и новых свойств. Постоянная гонка «устойчивая бактерия — новый антибиотик» зашла в тупик прежде всего из-за неразумного использования антибиотиков. Вместо использования их как препаратов, жизненно важных в серьёзных ситуациях, их стали применять при каждой, даже самой малозначительной бактериальной инфекции. А что ещё хуже — для «профилактики» бактериальной инфекции. И чем более насыщенная антибиотиками среда образовывалась, тем быстрее бактерии привыкали к ней.
Важную роль в повышении устойчивости бактерий сыграла и стерильность больниц и роддомов. В норме организм новорождённого малыша заселяется микрофлорой матери, которая является здоровой и необходимой для формирования собственной. В современных стерильных условиях у здоровой микрофлоры не остаётся шансов на выживание, и организм новорождённого ребёнка заселяется больничной устойчивой флорой, условно-патогенной. Она, размножаясь, ждёт лишь своего часа — благоприятных для неё условий снижения иммунитета. По сути это бомба замедленного действия. Включаясь в инфекционный процесс, такая флора является практически неуязвимой для антибиотиков, вызывая тяжёлые длительные инфекции, которые нередко заканчиваются трагически для человека.

Меньше эффективных антибиотиков

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) сегодня сообщает о большой опаснойсти сложившейся ситуации. В настоящее время около трети всех бактерий абсолютно устойчивы к группе пенициллинов, четверть к тетрациклинам, около 15% к сульфаниламидам и стрептомицину. Данные рознятся по регионам — чем более развита медицина, тем больше устойчивых штаммов. В целом, можно делать вывод о почти полной неэффективности всех антибиотиков первого ряда. К счастью, существуют ещё антибиотики второго, третьего и четвертого поколений. К антибиотикам второго ряда — цефалоспоринам и фторхинолонам пока устойчиво лишь 1-5% патогенных бактерий.
Однако, с каждым днём остаётся всё меньше и меньше эффективных антибиотиков. ВОЗ призывает всех врачей максимально сократить использование антибиотиков, оставив их лишь в жизненно важных случаях. Иначе в скором времени не останется эффективных способов борьбы с бактериальными инфекциями.
Значительным шагом на этом пути в Европе стал полный запрет свободной продажи антибиотиков в аптеках. Пациент может приобрести препарат только по рецепту врача, а врач должен его выписывать только в случае подтверждённой бактериальной инфекции, которую нельзя вылечить без применения антибактериальных средств.

Виктория Мотвейко
«Пражский телеграф»