Весельчак, неутомимый фантазёр и волшебник, создающий дом мечты для счастливчиков, попавших в программу „Фазенда». Таким десятки миллионов зрителей привыкли видеть ведущего программы Сергея Колесникова. Но он ещё и заслуженный артист России, который уже много лет служит во МХАТе. Сергей Колесников провёл творческую встречу со зрителями в Российском центре науки и культуры в Праге и привёл публику в экстаз своим исполнением песен Александра Вертинского, романсов и песен собственного сочинения. С Сергеем Колесниковым встретилась шеф-редактор „ПТ» Наталья Судленкова.
Сергей, Вы уже около тридцати пяти лет служите в театре. Да не в каком-нибудь провинциальном, а во МХАТе. Тем не менее, подавляющее большинство жителей России, да и других стран, где есть российское телевидение, узнало Вас по телепрограмме «Фазенда»..
И это естественно.
Как Вы оказались в программе? У Вас такой типаж, что наверняка такого ведущего долго искали.
Как всё хорошее в жизни происходит случайно, так случайным было и моё участие в «Фазенде». Просто продюсер и идейный вдохновитель этой программы Маша Шахова случайно оказалась у нас дома в гостях по каким-то другим делам, приходила к моей жене. Она искала ведущего, вот и сказала мне: «Давай попробуем?». А я в ответ: «Почему бы и нет?». Попробовали, получился пилотный выпуск, на Первом канале его приняли.
А как у Вашему участию в программе отнёсся руководитель театра Олег Павлович Табаков?
Даже не знаю. Об этом с ним мы не говорили.
В своё время уход Анастасии Заворотнюк из театра после съёмок в сериале «Моя прекрасная няня» был для него страшно неприятным событием. Табаков не запрещает Вам сниматься, не ограничивает Вас в этом?
Нет, но я сам должен думать, что делаю. Олег Табаков — сам актёр, почему бы ему не быть лояльным и снисходительным по отношению к нам? Он то нас понимает, как никто другой. Но он всё же государственник, на нём несколько театров, да и кроме театров столько всяких забот и проблем, что тут перегибать с его доверием никак нельзя. Лояльный-то он лояльный, но всё-таки театр должен быть на первом месте.
А у Вас он на первом месте?
Хотелось бы думать, что да. Естественно, если театр как-то скажет, что пора бы ограничить себя, то придётся урезать свои посторонние проекты.
Но у Вас же ещё и съёмки в кино. Вы под театр подстраиваетесь или театр под Вас?
Естественно, я стараюсь узнать за год, что будет, спланировать свою жизнь. Если есть обоюдное желание выйти друг другу навстречу, то всё можно учесть.
Изменила ли „Фазенда» вашу жизнь? Или только график работы?
Конечно, и жизнь, и график изменила. Полмесяца в чистом виде уходит на съёмки „Фазенды», которая выходит четыре раза в месяц. А это ведь не в студии запись, это не ток-шоу, где можно писать на много передач вперёд. Мы строим, мы реально строим. И эту стройки есть свои срок.
Как появляются участники „Фазенды»?
По письмам.
Серьёзно?
100% по письмам.
То есть, они пишут письмо, что, мол, хотим радикально поменять свою дачу, а на телевидении сидит группа людей, которая отбирает заявки?
Да. Они пишут письмо, или на звуковой портал звонят, или по интернету присылают свою заявку, рассказывают свою историю, чего они хотят, а дальше уже мы выбираем.
А кто оплачивает эту новую жизнь?
Мы оплачиваем. Поэтому мы и выбираем участников.
По каким критериям выбираете?
Критериев много. Во-первых, должны быть адекватные люди, чтоб не сумасшедшие были, не негодяи, не злопыхатели, не дураки, чтобы были обычные простые люди с простыми понятными желаниями.
Вы тоже участвуете в отборе участников?
Я — нет, просто могу сказать своё слово. Но это ж серьёзное дело, там прораб сидит, всё обсчитывается до последней копейки. В любом случае для начала должны быть хорошие люди.
Вы сами умеете строить? Вы бы свою фазенду построили бы?
Нет, ну что Вы! Я что-то построить, сделать своими руками могу, но это просто жизненный опыт. Но тонкостей я не знаю. Поэтому лучше меня не просить фундамент сделать или покрасить стену. Я, конечно, покрасить покрашу и фундамент сделаю, но простоит всё это недолго.
У Вас бывают в передаче такие забавные костюмы! А если Вам не нравится одежда, которую Вам костюмер предлагает?
Этого не может быть, костюмы все мои. Я всё же актёр, и мне просто комментировать что-то скучно, хочется что-то привнести живое, чтобы было повеселей. Зрителю должно быть интересно, причём не важно, какая это программа. Что-то должно меняться, какая-то интрига должна быть, цирковое, клоунское начало должно присутствовать. Оно всегда у нас в жизни есть, если внимательно посмотреть.
А как выглядят съёмки для Вас? Вы получаете четыре сценария вперёд?
Нет. Я приезжаю на площадку, там уже всё готово и мне дают сценарий.
То есть, Вы даже не видите эти объекты до того, как начинается съёмка?
Я — нет, мне не надо видеть. Надо, чтобы режиссёр видел, продюсер, оператор, а моя задача другая.
А сколько приблизительно занимают съёмки?
Три недели. Мы снимаем одновременно несколько объектов.
Вы работали и работаете в театре с артистами, которых называют „артистами с большой буквы». С кем это словосочетание у Вас ассоциируется?
Смоктуновский, Евстигнеев, Ефремов, Невинный, Мягков, Юрский, Любшин, Михалков, Бонларчук, Меркурьев, Андреев… У нас их очень много.
Вам повезло, Вы с ними со всеми работали. Вы сами себе это говорите?
Об этом не всегда помнишь, а потом какой-то повод случается, и ты начинаешь вспоминать, кого видел, с кем общался, и думаешь: „Боже мой, до чего я счастливый человек!».
А Вы перенимаете у них что-то?
Конечно.
То есть, можете сказать, что, мол, вот этому жесту я научился у Иннокентия Смоктуновского?
Дело не в жестах. И, кстати, Смоктуновский меня научил ни в коем случае, стоя на сцене, не смотреть себе под ноги. Просто когда на тебя смотрят полторы тысяч людей, тебя должно быть видно, а главное – должны быть видны глаза. Глаза – это зеркало души, и если зритель не видит твоих глаз, то для него спектакля уже нет. А если при этом ещё и плохо слышно, то он вообще раздражается.
Вы назвали ряд великих артистов. Есть ли у них какие-то общие качества, что-то такое, что их объединяет?
Есть. Это – простота в работе и в жизни. Простота запросов, по-русски это можно назвать скромностью.
А в подходе к работе?
Хитрость в хорошем понимании этого слова. Хороший актёр всегда сам делает свою роль. Конечно, режиссёр ему помогает, но он всё равно сам расставляет акценты, о которых он не говорит ни режиссёрам, ни партнёрам, никому, это всё очень секретно.
Как-то в интервью „ПТ» известный режиссёр Роман Балаян сказал, что умный актёр – это зачастую проблема режиссёра. Почему?
У актёра неравнодушного всегда есть какое-то своё виденье роли, а режиссёрам это не нравится. И правильно, что не нравится, ведь это его детище. Конечно, работать лучше с умным режиссёром, чем с глупым, потому что ему нужно верить и довериться, но пойди пойми кто умный, а кто глупый. Я люблю доверятся, я люблю что было понятно, кто за что отвечает. Вот он мне сказал: „пойди в эту точку, перекувыркнись и выйди из кадра», я готов делать это, не задумываясь.
Есть какие-то роли, которые Вы бы уже не сыграли, даже если бы Вас гнали обратно?
Нет, я к ролям отношусь очень просто, как к работе, вообще не думаю о них. Если есть роль – то хорошо, значит ты должен в ней работать. Если дали роль, то уж не жди, что тебе что-то кто-то скажет, ты со своей стороны, приложи старания. Я когда играл роль Скалозуба в комедии „Горе от ума», что кучу справочников проштудировал, чтобы понять, что это за человек был.
А Вы уверены, что все актёры так поступают?
Нет, но лучше было бы, если бы это было так. Не обязательно выпячивать своё какое-то знание, оно должно оставаться в тебе, просто это помогает.
Вы – заслуженный артист Российской Федерации, кто-то – народный артист. В других странах таких градаций нет. А это вообще важно?
У нас в России очень важно.
А что это даёт?
Это даёт утешение самолюбию. А раньше это давало огромные привилегии.
Финансовые гарантии или карьерные преимущества?
И финансовые, и карьерные. Более того, и место на „хорошем» кладбище, и бесплатные похороны.
А сейчас?
Сейчас, по-моему, бесплатные похороны оставили.
Но для Вас по-прежнему важно, когда говорят „заслуженный артист РФ»?
Ну нет, честно скажу.
А до бесплатных похорон дослужиться хочется?
Чтоб в семье меньше проблем было, естественно.
Представьте себе, Вам 90 лет, Вы открываете энциклопедию и находите там раздел „Сергей Колесников». Чтобы Вы хотели, чтобы там было написано?
Пожалуй, ничего. Хочу, чтобы не было никаких упоминаний. Зачем? Смысла не вижу быть где-то упомянутым.
А что тогда есть смысл?
Ничего. Нет никакого смысла вообще, в принципе его нет…
Теперь я понимаю, почему Вам так нравится Александр Вертинский. Декадентство?…
Не знаю, можно ли назвать это декадентством, но нужно говорить о смысле ежеминутном, ежедневном. Сейчас смысл – пойду покурю, потом поеду в Старый город, найду жене крестик с чешскими гранатами, вот смысл в моём сегодняшнем дне. Можно сказать, что в этом и есть глубинный смысл, но на самом деле это чушь собачья, ерунда.
* * *
Колесников Сергей Валентинович родился 4 января 1955 года в Москве.
В 1978 году закончил Школу-студию МХАТ (курс Софьи Пилявской и Владимиа Богомолова) и был принят в труппу театра. Дебютировал в роли Уличного певца («Жизнь Галилея»).
С 1987 года работал в МХАТ имени Горького, где сыграл Глумова («На всякого мудреца довольно простоты»), Ваську Пепла («На дне»), Ковьеля («Полоумный Журден»), Ноздрева («Мертвые души») и другие роли. С 1990 года служит в МХТ имени А.П. Чехова. Ведущий телепрограммы „Фазенда». Снимался в сериалах „Мелочи жизни», „Петербургские тайны», „Неотложка» и др.
В 1994 г. Сергею Колесникову присвоено звание „Заслуженный артист России». В 1998 г. награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени.