Эдуард Викторович Рийм — высокий, красивый мужчина с хорошим чувством юмора и прекрасной эрудицией. Несмотря на свои совсем не юные годы, удивительно радушен и легок в общении. Любит классический джаз, читает исторические романы и уже несколько лет своими руками строит в Теплицах большой просторный дом , в котором и живёт со своей супругой Риммой Леонидовной.
Каждый год эта замечательная пара приходит к памятнику Советского Воина- Освободителя в нашем городе, чтобы отдать дань памяти всем, кто освобождал Европу от фашизма. Эдуард Викторович хорошо помнит военные годы, хотя и был тогда совсем мал.
Эдуард Викторович, сколько Вам было лет, когда началась война? Где Вы жили, и чем занимались Ваши родители?
— Мне было четыре года. Наша семья жила на самой границе Литвы и Восточной Пруссии. Тогда это была часть Германии. Папа был офицер, военный строитель. Они строили укрепрайон прямо перед немецкой границей. Мама было домохозяйкой.
Вы сказали, что отец строил укрепления. Выходит, что Советский Союз готовился к войне?
— Не знаю, как насчет всего Советского Союза, но у нас говорили, что война вот-вот начнётся. Папа пропадал на работе сутками, а мама, когда ездила в Пруссию за продуктами, говорила, что там очень много военных и разной техники.
Разве так просто было попасть в Германию?
— Очень просто. Границу, как таковую, почти не охраняли. Мама садилась на велосипед и окольными маленькими дорожками ехала в ближайший немецкий городок за покупками. Помню, местные жители предупреждали её, что это совсем небезопасно.
Скажите, каким Вам запомнилось начало войны?
— За день или два до начала войны практически всех членов семей военных, отправили вглубь страны. Народу было очень много. Поезд шёл по Литве, через Латвию в сторону Ленинграда. В это время Ригу уже бомбили, и мы попали под бомбёжку. Было очень страшно и очень любопытно. Но до Ленинграда мы доехали благополучно.
Долго вы пробыли в Ленинграде?
— Совсем не долго. Мама, как жена военного, скоро получила билет на литерный поезд, и мы отправились на восток, в эвакуацию.
У вас было предписание в какое-то конкретное место?
— Нет, никакого предписания не было. Поезд шёл в восточном направлении, и люди сами решали, где им выходить. Мы с мамой доехали до Алтая и вышли на станции Лебяжья.
А почему именно на этой станции?
— Мама узнала, что куда-то сюда эвакуируют завод, а значит можно будет найти работу и как-то прокормиться. Так оно и произошло. Завод действительно привезли сюда, и мама там работала.
Чем Ваша мама занималась на заводе?
— Мама, сама того не ожидая, освоила профессию токаря и делала гильзы для снарядов.
А как выглядел этот завод?
— Сначала завода никакого не было. Была голая степь, куда выгрузили станки. Военные инженеры, — их было всего двое, остальная рабочая сила — женщины, планировали территорию, размечали места установки оборудования, а все остальные вручную копали котлованы, заливали фундаменты, монтировали станки и сразу же начинали работать. Только после того, как всё оборудование запустили, стали ставить стены, а потом и крышу.
Чем занимались Вы в это время?
Сначала везде ходил с мамой, а потом появился детский сад, и она меня туда отдала.
И как Вам жилось в детском саду?
— Очень хорошо жилось. Детей было много, правда, игрушек никаких не было, но мы находили занятие. Например, девочки украшали воображаемый стол или комнату, а мы, мальчики, оценивали, у кого из них это получалось лучше.
Как было с питанием? Что вы кушали?
— В саду нас, конечно, кормили, но кушать все равно хотелось постоянно. Кстати, когда летом нас выводили гулять в степь, я научился есть молодые подорожники. Не листья, разумеется, они очень горькие, а стебельки. Они такие кисленькие и весьма сытные. Также мама получала на заводе паёк, но нам его обычно не хватало, тогда она покупала или выменивала у местных жителей что-нибудь из еды. Чаще всего это была свекольная ботва, не сама свекла, а её листья, и варила из неё ботвинью. Было очень вкусно. Сейчас, наверное, уже никто не подумает считать это продуктами.
Письма с фронта. Отец вам часто писал?
— Часто. Один или два раза в месяц мы получали белый треугольничек без марок и наклеек. Мама всегда читала мне их вслух, а потом мы вместе писали ответ. Позже, когда мы встретились с папой, он рассказал, как мамино письмо спасло ему жизнь. А дело было так: офицеры сидели в землянке, и тут принесли почту. Чтобы спокойно прочитать письмо от жены, папа вышел на улицу и примостился где-то в стороне. В это время немцы устроили артналёт, и один снаряд угодил точно в землянку. Все, кто там был, погибли, а папа, благодаря маминому письму, остался жив.
Вы всю войну пробыли в Лебяжьем?
— К счастью, нет. В 1944 году папа получил серьёзное ранение. Долго лежал в госпитале, был комиссован из армии и как специалист направлен в город Бийск. Потом, как тогда говорили, он выписал нас к себе. В Бийске я пошёл в первый класс.
Как долго Ваша семья была в эвакуации?
— Как только сняли блокаду Ленинграда, сразу же потребовались строители для восстановления города. Папу вызвали в Ленинград. Конечно же, мы поехали с ним. Так мы оказались дома.
День Победы. Как Вы его встретили?
— Очень хорошо помню этот день. Мама сшила мне белый китель, и мы отправились на Дворцовый мост смотреть салют. На Неве стояли корабли, вдоль бортов расположились матросы с ракетницами в руках. По команде они пускали ракеты в небо. Было очень красиво, и мы все радовались, что война, наконец, закончилась.
Записал Анатолий Орлов
«Пражский телеграф»