Газета «Пражский телеграф» предлагает вниманию читателей статью доктора юридических наук Милоша Фреборта о помощи жителей чешского села Тршештина, находившегося в Судетах, советским военнопленным в 1945 году.
Материал составлен на основе воспоминаний автора и жителей села.
В результате мощного наступления Красной армии в январе 1945 года немецкие военные органы ускоренно выводили военнопленных из рабочих лагерей на востоке, особенно из Верхней Силезии, в области, удалённые от фронта. В начале февраля, в морозную погоду, десятки тысяч советских военнопленных гнали пешком в томительных «маршах смерти» в тыл.
На измученных, оголодавших, исхудавших, страдающих от недоедания советских пленных, многие из которых были на грани истощения в результате многокилометровых дневных маршей, было страшно смотреть. Многие шли в разорванной, промокшей обуви и форме, многие были больны (грипп, дизентерия и т.д.). Были зарегистрированы случаи, когда советские пленные ели свекольные обрезки, привезённые с сахарных заводов для кормления скота. Колонны из нескольких сот пленных вёл по дорогам немецкий караул с собаками, которые принуждали людей идти всё быстрее и быстрее. После этого пленные были заперты в деревнях в амбарах и сараях сельских дворов, где ночевали в соломе и сене. Два марша смерти, а может быть и три, прошли через чешское селo Тршештина, которое находилось в Судетах. На ночь пленные закрывались в амбарах ряда дворов в верхней и нижней части села, а на следующий день продолжали идти по направлению к Могелнице и Моравске-Тршебове.
Из нечеловеческого поведения немецого конвоя к советским пленным было ясно, что они выполняют приказы фашистского руководства, по мнению которого жизнь пленных не стоила и жизни скотины. Сопровождение одного из «маршей смерти» советских военнопленных осуществляли молодые юноши – члены нацистской молодёжной организации «Гитлерюгенд», вооружённые малокалиберными винтовками «Флоберт».
Они обращались с советскими пленными жёстче многих старых солдат Вермахта. Солдаты, видимо, осознавали, что неминуемо приближается поражение Германии. Бывали случаи, когда обессиленный советский пленный уже не был способен держать шаг даже с медленно идущей колонной, тогда немецкий конвоир отбрасывал его головной убор в канаву и приказывал поднять его. В случае если пленный делал это, его расстреливали «за побег». Такое бывало и в колонне советских пленных, уходящих из села.
Колонны пленных сопровождали лошадиные обозы с кормом для коней и с некоторым запасом продуктов, например, замороженным мясом. По сравнению с описанным выше поведением конвоиров по отношению к пленным, вид одного из обозов, на котором при отъезде из села везли одноногого советского пленного, казался невероятным. Это был русский учитель, знающий немецкий язык, которого конвой использовал в качестве переводчика.
Относительно малое количество составляли британские, французские и сербские военнопленные. Им, в соответствии с Женевскими конвенциями о военнопленных, полагалось получать определённую гуманитарную помощь от Международного Красного Креста (свитера, обувь, мыло и т.п.) В отличие от них, на советских военнопленных Женевские конвенции не распространялись. Некоторые пленные, например, сербские на дворе у Фейтов, пытались выменять у жителей свою запасную обувь на еду, главным образом, на хлеб и сало.
Учитывая тот факт, что немецкие военные органы при выведении пленных в тыл через Судеты не могли избежать ряда чешских деревень, включённых в Судеты в рамках «выравнивания границ» между Германией и протекторатом Богемии и Моравии в октябре 1938 года, чешские жители могли воочию убедиться в ужасах, совершаемых нацистами по отношению к советским пленным, которых немцы считали неполноценной расой.
В отличие от немецких деревень, по которым проходили колонны советских пленных до этого и позже, жители Тршештины, как и других чешских сёл, пытались как можно больше накормить оголодавших пленных. В домах для них варилось большое количество еды, главным образом, сытные и питательные супы, картошка, пёкся хлеб.
Нашей семье вместе с несколькими другими был «назначен» бывший двор №7 (Wiedrmann) в верхней части села, где были размещены советские пленные. Привезённый суп разливался в большие кастрюли и корыта на крыльце домов. Из них он переливался в миски и жестянки для пленных, идущих в колоннах. Одновременно каждый получал кусок хлеба или картошку. За порядком выдачи еды следили немецкие конвоиры, которые в наказание били изголодавшихся пленных, если им казалось, что те нарушают порядок, шумят, пытаются обогнать или пробуют получить ещё одну порцию еды.
Я сам был свидетелем того, как на дворе хозяйства №7, немецкий конвоир обвинил трёх молодых советских пленных, стоящих в конце колонны, в том, что они второй раз шли получать еду, одного из них он сильно ударил штыком плашмя по спине. Эти пленные уверяли его, что идут за едой в первый раз, и как комсомольцы ждали, пока все остальные пленные получат еду. Также я присутствовал при избиении конвоиром пленного за то, что он кинулся к огрызку яблока, выброшенного кем-то из жителей. Это произошло во дворе бывшего хозяйства №20 (Widrmann, сейчас – Дом культуры) на восточной окраине села, куда была приведена для ночёвки одна из колонн.
Немецкое управление транспортом согласилось с тем, чтобы в Тршештине советским пленным предоставлялась еда, приготовленная жителями села. Для немцев должно было быть очевидным, что без этого многие пленные не могли бы продолжать марш. К сожалению, из-за длительного голодания и недоедания пленных, желудочных и кишечных проблем, сытная еда была для их желудков серьёзным испытанием. Определённой снисходительности немецкого управления транспортом мог способствовать тот факт, что офицерам выделялась еда и питьё в период зимнего убоя свиней в «особняке», относящемся к хозяйству Олдржиха Тихого, в котором они также и ночевали (на восточной окраине села по направлению к кладбищу, в то время дом был не заселён).
Продолжение следует.
«Пражский телеграф»