Галина Борисовна Ванечкова приехала в Чехию из Свердловска в пятидесятые. Все эти годы, проведённые в Праге, она посвятила литературе, а в первую очередь – Марине Ивановне Цветаевой.
Несмотря на образование в области русского языка и литературы и искреннее увлечение всем тем, что литературой являлось на деле, а не только преподавалось в школах и вузах бывшего СССР, имя Марины Цветаевой ей до приезда в Прагу было неизвестно. «Совершенно случайно в 1961 году я увидела на полке у подруги книгу Цветаевой, которую как раз только издали, – вспоминает Галина Борисовна. – Та удивилась, что я до сих пор ничего не знаю о Цветаевой, и дала мне эту книжку прочесть. Я открыла – и была потрясена этой поэзией. С тех пор я решила, что такими потрясёнными должны быть все, с кем я встречусь, кому я смогу сказать, что вот, был такой прекрасный поэт».
Это обещание Галина Борисовна исполнила. Она работала в Союзе чехословацко-советской дружбы, долгие годы преподавала на философском факультете Карлова университета на кафедре русистики, а позже перевода. Была окружена студентами, учениками, людьми, неравнодушными к литературе. «Стоило мне рассказать любимым ученикам о Марине Цветаевой, они сразу заявили, что хотят мне помочь, например, подготовить какую-нибудь выставку», – рассказывает Галина Борисовна. Именно в шестидесятых годах, очевидно, и следует искать истоки цветаевского общества, официально зарегистрированного только в 2001 году.
Галине Ванечковой удалось найти Константина Родзевича, героя двух пражских поэм Цветаевой, и он подарил ей конверты писем, которые посылала ему Марина Ивановна (сами письма были посланы в Москву). На конверте обнаружился адрес отправителя: Шведская улица. Именно таким образом был найден дом на Шведской. «Мы со студентами пошли посмотреть на него, и оказалось, что в этом здании – дом престарелых, – рассказывает Ванечкова. – Мы стали ходить туда. Конечно, рассказали там о Марине Ивановне. Ребята организовали очень хорошую выставку. Кроме того, студенты помогали в этом доме: перегружали уголь, прибирали сад и пели песни – бабушки были довольны».
Галина Ванечкова постаралась в 1982-м, к приближающемуся 90-летию поэтессы, инициировать проект мемориальной доски на доме, в котором жила Марина Цветаева. В Союзе чехословацко-советской дружбы она подробно рассказывала, сколько стихов было посвящено ею Чехии, как она реагировала на события 1938–39 годов. «И ожидаемое произошло, один из членов союза спросил: «А есть доска?». Мы сказали: «Нет, но ведь надо бы сделать». И тогда вместе с Йиржи Коталиком, академиком, директором Национальной галереи, мы пошли в чешское Министерство культуры и советское посольство в Праге, – вспоминает Ванечкова. – Наша инициатива была поддержана!»
Для доски был выбран отрывок одного из «Стихов к Чехии», который перевела на чешский Гана Врбова:
Не умрёшь, народ!
Бог тебя хранит!
Сердцем дал – гранат,
Грудью дал – гранит.
«Я тогда спросила, почему она неточно перевела, – говорит Галина Борисовна, – почему в переводе нет слова «Бог»? А она ответила: «Ты думаешь, кто-нибудь пропустил бы у меня текст с Богом?». Когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что я вас обманываю, настолько иное было время…»
Тем не менее, пражский магистрат выделил на проект деньги, мемориальная доска была заказана. Вдруг об этом узнал городской комитет Коммунистической партии. Не последнюю функцию в нём занимал Ян Фойтик, депутат и главный редактор газеты Rudé právo, супруг известной русистки Эвы Фойтиковой, критиковавшей статью Ванечковой о Цветаевой, вышедшую в журнале «Советская литература». Очевидно, именно с этой стороны и пришёл запрет.
Доска, к счастью, была не уничтожена, а отдана в запасники Городской галереи Праги. И как только в СССР началась перестройка, удалось вновь добиться разрешения открыть мемориальную доску. Это произошло в декабре 1989 года. «Когда её повесили, я стояла и молча на неё смотрела, на два дня лишившись дара речи. На доске я увидела слова «советская поэтесса Марина Цветаева», – вспоминает Ванечкова. – Я позвонила автору доски Котеку и спросила: «Что же Вы сделали?!». А он ответил: «Но Вы ведь столько лет хотели открыть доску! В посольстве добавили после «русская» слово «советская». Сказали: вот, посмотрите, например, Пастернак – это русский советский поэт. Но по-чешски так сказать нельзя, вот мы и выбрали только «советская», чтобы доску разрешили».
И снова начались хождения по инстанциям магистрата, просьбы выделить денег, переделать невероятные слова на доске. И снова удалось почти невозможное. В течение последующих трёх дней надпись была исправлена. Все приходящие посмотреть на дом № 51/1373 по Шведской улице могут прочитать на мемориальной доске, что тут «жила и творила в 1923–24 гг. русская поэтесса Марина Цветаева».
Политическая ситуация в Чехии, да и в России, к моменту наступления столетия со дня рождения Марины Ивановны поменялась так кардинально, что можно было проявлять инициативу, не опасаясь запретов. Галине Борисовне в 1992 году удалось опубликовать письма Марины Цветаевой Валентину Булгакову (1925–1927 гг), известному секретарю Льва Толстого, который в 1934 году в Збраславском замке близ Праги основал Русский культурно-исторический музей. Валентин Булгаков относился к Марине Цветаевой с трогательной любовью, все её письма бережно хранил, а перед своим возвращением в СССР в 1948 году всю корреспонденцию с Цветаевой (18 писем) переписал своей рукой, сделал комментарии и оставил их в Праге. «Я нашла их в Мемориале чешской литературы. Я распаковывала то, что когда-то запаковал он, то, что он заклеил – я расклеила. Это было очень интересное переживание – открывать такой архив, – делится Галина Борисовна. – Я сделала к ним свои комментарии и издала».
Работая с материалами, принадлежавшими эмигрантам, Галина Ванечкова предложила архиву на Страгове сотрудничество. И всё в том же 1992 году в Мемориале национальной письменности к столетию Цветаевой была проведена замечательная выставка, составленная как из материалов архива, так и из тех фотографий, которые присылались из России. Следующей идеей Галины Борисовны стала организация конференции к столетию поэтессы: «Я предложила сделать это философскому факультету, на котором тогда работала. От чешских писателей факультет получил возможность провести конференцию в их замке Добржиш. В том же году я ездила на подобные конференции в Москву и в Париж».
Не остановившись на достигнутом, супруги Галина и Мирко Ванечковы в 1997 году издали трёхъязычный, русско-чешско-французский путеводитель по цветаевским местам «Марина Цветаева в Чехии». Ещё через три года, к 75-летию со дня рождения Георгия Эфрона – Мура, Славянская библиотека организовала конференцию «Вшеноры 2000».
Уже тогда чувствовалась необходимость цветаевского центра, но не складывалось. Не удавалось ни найти подходящего помещения в Праге, ни купить цветаевский домик во Вшенорах. Супруги Ванечковы ходили обивать пороги «Газпрома» и российского посольства в поисках финансовой поддержки. К сожалению, как раз в тот день, когда посол поехал с ними смотреть дом во Вшенорах, и казалось, что мечте, наконец, суждено сбыться, дом был продан другим людям. Появилось понимание необходимости создания официального общества, а не просто круга единомышленников, увлечённых поэзией Цветаевой, а организации, от лица которой можно просить поддержки министерств и ведомств.
Создание общества своё дело сделало. Министерство культуры стало выделять деньги на проекты. Во второй половине 2012 года, к 120-летию со дня рождения Марины Ивановны, была открыта мемориальная доска на её доме во Вшенорах и Цветаевский центр в Праге на Малой Стране.
Галина Борисовна смотрит в будущее с оптимизмом: «Наконец у меня появились люди, которые любят Цветаеву так, что несмотря на множество других работ и забот, делают очень многое. Это Инна и Андрей Курочкины. Они столько сделали для открытия доски Марины Ивановны во Вшенорах и для открытия Цветаевского центра!»
Всем любителям и ценителям творчества поэтессы всегда рады и в центре, и в обществе, душой которого остаётся неутомимая Галина Ванечкова.
Наталья Волкова
«Пражский телеграф»
Борис Гольдберг: взгляд на Сикстинский потолок
Григорий Кущ: «Наша задача – предоставить пассажирам европейский сервис!»
Татьяна Николаевна Козлова: «Моя задача – научить пациента работать с собой».